Нога сегодня дико разболелась. Пожалуй, такого давно уже не было. И как она пойдет Веруську встречать? А без нее, Кати, Веруська не найдет дорогу от электрички!
— Вот ты Баба Яга! – с досадой обратилась Катя к собственной левой ноге. – Нашла время разболеться! Да еще так сильно! И как я до станции дойду, ты не подумала, а?
Ворчи – не ворчи, а выход только один.
Катя взялась за телефон.
— Веруська, зайка, придется тебе самой дорогу искать. Буду руководить по телефону, ладно? Я просто не дойду, ты уж прости.
— Что, нога болит? – сочувственно спросила подруга. – Да не переживай, Кать! Ты же не в лесу все-таки живешь! Спрошу у кого-нибудь. Да и в телефоне карты есть, если что. Доберусь, фигня вопрос!
— Ну, ты все-таки позвони, как доедешь, ладно? И да, сразу с электрички иди в ее «хвост», к последнему вагону, там лесенка, а от нее прямо улица идет. По ней до поворота… — принялась объяснять Катя, но Вера перебила, засмеявшись:
— Погоди, не так быстро! Я записываю! Да ладно, Катюшка, я поняла, куда идти. Там перезвоню, если заблужусь! До встречи! А, да, я уже подъезжаю к твоей станции, так что можешь чайник ставить!
***
Вера была Катиной школьной подругой. Да, пожалуй, и вообще единственной подругой. Со времени той ужасной аварии – в которой Катя потеряла все: не родившегося пока ребенка, надежду когда-либо иметь детей, сбежавшего от такой теперь жены молодого мужа, друзей-приятелей… И – не совсем, но почти – ногу.
Мужа она не осуждала, простила сразу: молодой, здоровый. Конечно, ему нужна нормальная жена и дети, а не та, которая и ходит-то с трудом теперь.
Друзей-приятелей – и тем более. Значит, не друзья и были. Веруська же, вон, осталась!
С ногой было сложнее. Сберечь-то ее врачи сберегли, и низкий им за это поклон! Но вот работала она не очень. Впрочем, Катя за эти годы приноровилась. Ходила, хоть прихрамывая и с палочкой, зато сама. Ко всей зимней обуви местный мастер, дядя Рустам, делал ей специальный накат, чтобы не скользила. Старалась много не ходить, не напрягать ногу. А работа у нее сидячая – бухгалтер. Вот только иногда, под непогоду, нога болела. Но это тоже ничего, можно терпеть. И – хорошо, что совсем редко – вдруг начиналась невыносимая грызущая боль. Часами. Не помогало ничего. Только переждать. И вот в эти-то часы Катя, чтобы не плакать, злилась. Так легче. И обзывала ногу Бабой Ягой…
Самое тяжелое было – смириться с тем, что у нее теперь не будет детей. А значит, и семьи. Ну какой нормальный мужик согласиться на семью без детей?
И она решила так: значит, не судьба ей замуж. Значит, все эти женские штучки – быть красивой и привлекательной – ей не нужны. Умылся-причесался – вот и весь макияж. Да и ходит она теперь исключительно в брюках: больная нога заметно тоньше…
Так что Катя себя так видела: она и не женщина. Так, «синий чулок»…
Главное, ее семья с ней: мама, брат с женой и детьми. И хватит.
Даже с соседом, что через забор, общение на уровне «здрассти-здрассти». За год, что они с мамой тут поселились, дальше дело не двинулось. Знают только, что зовут Денис, а от местного «сарафанного радио» — что разведен, дети почти взрослые, да и все. Помощи его никогда не просили – брат из Города приезжал, и, что надо – все делал. А к «дружбе домами» ни он, ни они с мамой не стремились как-то.
Да, честно говоря, у мамы характер… сложный, так сказать. Не любит она чужих людей. А Кате – зачем?
***
На Новый год и на все каникулы брат пригласил их с мамой к себе гостить. По Городу всем вместе погулять, «культурную программу» осуществить: театр, выставки, музеи… Да мало ли интересного в Городе! В обычное-то время некогда – работают, а дети в школе. Ну, а тут – развлекайся не хочу.
Правда, Катя от этого постоянного веселья уже приустала. Да тут очень кстати позвонила Веруська:
— Катюшка, спаси меня!
— Да легко, — улыбнулась подруга. – А что делать-то?
— Пригласи меня к себе денька на два, а? А то мои свекры приехали, да наши разбойники дома. И Стас себя не иначе, ребенком почувствовал, в присутствии родителей. Веселье целыми днями аж до потолка! То конкурсы придумывают, то спектакли, то совместные игры! А я мало того, что во всем этом бедламе участвую, так ведь накорми всех, обогрей, обиходь! Забери меня, я хоть в себя приду, а они пускай развлекаются!
— Давай! – Катя и сама обрадовалась поводу удрать домой. – Только я пока у брата. Давай так: я сегодня приеду, дом протоплю, еду приготовлю, а ты завтра с утра приезжай.
— Отлично! Завтра шестое, мы с тобой вместе Рождество встретим, да?
— Точно! Рождество! Конечно!
***
— Ой, Катька, а это что за чудо? Страшненькое какое-то, правда… Ты же говорила, что у тебя кошки нет!
— Да вот… Представляешь, как тебе позвонила, пошла глянуть – открыта ли дверь, а то вдруг я на замок закрылась. Ты постучишь, а я пока дохромаю. Открыла дверь-то, а тут писк. И вот этот комок шерстки. Думала, подкинули, но шагов-то я не слышала!
Ну, не оставлять же его! Замерзнет. А знаешь, какой голодный! Два блюдца молока уже выпил и котлету слопал!
— И это все за то время, пока я со станции шла? – восхитилась Вера. – Вот это я понимаю, рождественский подарочек! И что ты с ним делать будешь?
— Сначала купать, потом сушить, а потом – любить! – засмеялась Катя.
Котенок, будто поняв, немедленно, цепляясь коготками за одежду, вскарабкался своей новой хозяйке на плечо и стал тереться о ее шею.
— Мурлычет… — растроганно протянула Катя.
— А как назовешь?
— Не знаю… Может, Бантик? Смотри, у него на шейке будто бы галстук – бантик белый!
***
— Вер, ну какой бал, какой клуб, какой карнавал, а? Ты же сама хотела отдохнуть!
— А я отдохнула уже! Пока шла. Тут у вас такая тишь, гладь и Божья благодать, что вот прямо релакс сплошной!
Вера, пока шла от станции, усмотрела афишу местного клуба. «Рождественский карнавал и бал». Сегодня вечером. И вот ей взбрело в голову непременно туда пойти. Ни разу в жизни, говорит, не была ни в клубе, ни на сельском – ну, почти, почти сельском! – балу. Хочу-немогу.
И самым сильным ее аргументом было то, что Катина нога, мучительница, вдруг перестала болеть. Раз – и все! Может, Бантик вылечил? Говорят же, что кошки умеют лечить!
Верунька тут же объявила, что это знак. Чтобы идти веселиться.
И такой штурм, натиск и напор устроила, что Катя, наконец, не выдержала и сдалась.
— Да все равно у нас костюмов нет, а это же карнавал, — привела последний аргумент Катя.
— Да вообще пфу! Будем Снежинками! – пожала плечами Вера. – Есть у тебя белая простыня?
— Белая простыня? Снежинки-приведения? – засмеялась Катя, доставая простыню из комода.
— Нет. Просто Снежинки. Разве что аномально крупные. — Вера сбегала в кухню, принесла нож. Надрезала посередине и – ррраз! – разорвала простыню пополам.
Катя только рот успела открыть, но подруга ее опередила:
— Ничего! Потом сошьешь, будет опят целая и новая!
И принялась снимать мишуру с елки:
— Дай тесьму какую-нибудь. Завязки пришьем, будут как накидки. А из мишуры снежинки сделаем, и по краям пришпандорим – вот тебе и Снежинковские наряды. А, и в волосы мишуру, вместо корон!
— Угу… — Катя уже доставала ножницы, тесьму, нитки-иголки. – А ты не подумала: это же бал. Значит, танцевать нужно. А как я? С тросточкой? Супер зрелище: хромая Снежинка!
— А ты не танцуй, если не хочешь. Я за двоих отпляшу. А ты у нас будешь Загадочная Снежинка. Сиди себе и улыбайся многозначительно. А кто скажет, что загадочных Снежинок не бывает, будет иметь дело со мной!
Вера подбоченилась и скроила такую свирепую рожицу, что Катя невольно рассмеялась.
Последним аккордом их наряда стал макияж.
Катя отмахивалась, говорила, что не умеет, что у нее ничего для макияжа и нет даже. Но Веруська ее и слушать не стала. Усадила перед зеркалом и велела поднять голову и закрыть глаза. И принялась ее чем-то … мазать? Красить? Просто легонько прикасаться?
Только прикрикивала время от времени, чтобы подруга «не дрожала ресницами» и не опускала лицо.
Наконец, велено было открывать глаза.
Катя ошеломленно вглядывалась в зеркало.
Надо же! Оказывается, у нее никакое не «лошадиное» лицо, как она думала, а очень нежный, красивый абрис скул, щек, подбородка. И ресницы какие длинные! И глаза большие! И губы – тоже красивого рисунка… А она об этом и забыла совсем…
И от этого прекрасного зрелища в зеркале – симпатичной Снежинки – она так развеселилась, что улыбалась всю дорогу до клуба, и потом, в клубе, тоже.
— Разрешите Вас пригласить?
Катя нарочно села в самый уголок, чтобы не возникало вопросов, почему она сидит и не танцует, и вот надо же, какой-то кавалер все же добрался до нее!
Она подняла голову и приготовила вежливую улыбку, чтобы отказать, и с облегчением выдохнула: Денис, сосед.
— Спасибо за приглашение, Денис, но Вы же понимаете, что я не танцую, — она чуть приподняла тросточку.
— Да я на самом деле тоже, — смущенно улыбнулся Денис. – Так пришел, все-таки Ночь перед Рождеством, одному скучно. Хотел тоже в уголке посидеть, на людей поглядеть, а тут вижу – Вы сидите. Ну, я и спросил, чтобы разговор завязать. Простите, если обидел.
— Да нет, что Вы, совсем не обидели, — улыбнулась Катя.
— А может, все-таки попробуем потихоньку потанцевать? А то что ж такое – Снежинка, а сидит на месте. Так и растаять недолго, — снова улыбнулся он.
— Ну, давайте, попробуем, — с сомнением протянула Катя.
И ничего страшного! Прекрасно они танцевали! Потихоньку, конечно, без фанатизма, но даже и тросточка не нужна была – Денис ее вполне уверенно поддерживал!
И еще она себя уверенно почувствовала потому, что Денис ей вот что сказал:
— Катя, Вы такая красавица! Просто я вас и не разглядывал-то особенно никогда, а теперь вижу, какая Вы… Не Снежинка. А Снежная Принцесса!
А она? А она только улыбнулась. Загадочно. Как велела Веруська…
После клуба, конечно, пошли до дома вместе. И уже у самого дома Денис предложил:
— Девчонки, а пошли ко мне? У меня такой гусь – сказка! И он такой огромный, мне одному ни за что не одолеть! А еще у меня вино домашнее есть, из черноплодки! Вот вроде черноплодка, да? А будто бы вишневое! Кто не знает, нипочем не догадается! Сам делаю!
— Ой, нет-нет-нет, ни за что! — в веселом ужасе воскликнула Вера. – Я так наплясалась, что сейчас просто упаду! До кровати бы дойти! А ты, Кать, сходи, конечно! Поддержи соседа, а то, видишь, гусь простаивает! Рождественский гусь в яблоках – это ж прелесть что такое!
И строго обратилась к Денису:
— Ведь в яблоках, я надеюсь? Иначе не пущу Катерину!
— А то! – улыбнулся Денис. – Обижаете! Рождественский гусь непременно должен в яблоках быть!
— Ну все, Катюха, теперь ты просто обязана гуся попробовать. Ну, и нам с Бантиком кусочек принести. Если останется, — подмигнула Веруська.
— Обязательно! Самое вкусное для Вас прибережем, — кивнул Денис.
И Кате ничего не оставалось, как пойти с ним.
Она только мельком подумала: «Ну да. Мужчина и женщина. Ночью. Вдвоем в доме. А вдруг «что-то» будет?».
Но тут же сама себя мысленно подначила: «Ага, размечталась. Да даже если и «будет» — пускай «синие чулки» боятся. А я – Снежинка. А Снежинки ничего сами не решают. Летят, куда придется…».
***
И, конечно, «было»… И так все хорошо оказалось, и гусь был, и правда, сказочный, и яблоки…
Но всего они его не одолели.
Так что и Веруське немало досталось.
Утром.
Когда Веруська уже почти собралась идти к соседу выручать Катю…
***
— Нет, доктор, Вы не понимаете: у меня не может быть детей!
— Нет, это Вы, эээ… — докторица заглянула в карточку, — Екатерина Николаевна, не понимаете: беременность восемь недель. Все вполне понятно! Вот только я бы Вам рекомендовала проконсультироваться насчет ноги: выдержит ли она нагрузку. Вполне может статься, что у Вас будет выбор: сохранить ногу, но не вынашивать ребенка, или рожать, но тогда неизвестно, что будет с ногой. В общем, нужна срочная консультация специалиста.
***
А все оказалось просто: когда стало тяжело, Денис купил инвалидное кресло. Легкое, даже и симпатичное. И теперь Катя перемещалась исключительно в нем. «На своем личном троне», — заявил Денис. И добавил:
— Ну, а как же иначе! У Принцессы должен быть трон!
И вообще, он был таким заботливым, так внимательно ее постоянно опекал, что Катя однажды не выдержала:
— Я удивляюсь твоей жене: как она такого золотого мужика упустила?
— Да и не говори, — рассмеялся Денис, — Сам в шоке!
***
— Ой, Кать, смотри, у него даже реснички есть! Мои, когда рождались – лысые были все, и без ресниц! А у твоего – и кудряшки, и реснички!
И умиленно добавила:
— Конечно! Он же – Рождественский Ангел! У кого-то, может, амуры стрелами стреляют, а у нас — Ангел прилетел и чудо случилось!
— А ты – наша Фея-Крестная, — улыбнулась Катя.
— Да, точно, — тихонько, чтобы не потревожить новорожденного, засмеялась Веруська. – И вот попробуйте только меня в крестные не пригласить!
— Обязательно, Вер. Кто, если не ты? – Катя обняла подругу.
— О! Ангел, Фея, Снежная Принцесса! Вот сейчас еще господин Бант с прогулки вернутся. А что? Он же к нам в канун Рождества прибыл. Наверняка, тоже какой-то небесный посланник! – так же тихо засмеялся Денис. – А я тогда кто? А! Знаю: Дед Мороз!
— Это уж точно! Дедморозить тебе теперь долго придется, лет семь, а то и десять. Пока наш Ангел не перестанет в сказки верить, — похлопала Дениса по плечу Веруська.
Источник: interesnoje.ru
